Выбрать страницу

Коневец в составе Финляндии (1918—1939)

Вследствие русской революции Финляндия обрела независимость, и Коневский монастырь вошёл в ее состав . Новое положение монастыря не сразу сказалось на повседневной жизни обители. В 1918 году настоятель архимандрит Никандр, как и в прежние годы, испрашивал у епископа Выборгского Серафима благословения на пострижение в монашество десяти послушников. Ещё некоторое время обитель мирно существовала, надеясь на будущее.

Россией слабели, исчезали надежды на то, что все вернется на круги своя. Уже зимой 1918 года монастырь остался без постоянного сообщения с материком. Монастырская летопись характеризует это положение, как «абсолютное разобщение с Россией». На территории монастыря разместился штаб 3-й батареи береговой артиллерии Финской армии. На мысе около Коневского скита расположилась южная батарея, а в северной части острова — северная. Приходилось привыкать к порядкам и правилам чужой страны. Некоторые монахи ходатайствовали о принятии нового гражданства. К 1932 году в монастыре осталось 75 монахов и послушников, из них 20 человек были гражданами Финляндии. Кроме игумена священный сан имели 19 иноков: 15 иеромонахов и 4 иеродиакона. Монастырь получал от военных небольшую арендную плату, кое-что зарабатывал поставками для армии дров и продовольствия. Для того чтобы закрепить и повысить доходы от аренды, игумен Маврикий основал недалеко от монастыря, рядом с бывшим кирпичным заводом, народную школу для детей военных. Теперь семьи офицеров штаба могли постоянно жить на Коневце. В школе было два класса, набиралось до 30 учеников. В основном братия содержала себя за счет земледелия. Монастырь имел 43 гектара пашни и 54 гектара естественных лугов. Сеяли рожь и  овес, , сажали картофель и капусту, заготовляли сено. Почва Коневца мало пригодна для земледелия, т.к. в ее составе много глины и песка. К тому же поля, очень каменистые, были разбросаны в разных концах острова, так что проведение мелиоративных работ требовало больших сил и средств.

За Казанским скитом находился огород. Здесь выращивали картофель, капусту, а также морковь и другие корнеплоды. К югу от скита на территории примерно в гектар раскинулся монастырский сад. Здесь росли яблони, сливы, груши, ягодные кусты.

Монастырь содержал около 40 голов скота: два десятка дойных коров, 3 быка, а также телок и телят. Для хозяйственных нужд держали около 20 лошадей.

При игумене Маврикии ежегодно ремонтировали монастырские здания, меняли кровлю на крышах, известью белили стены. В конце 20-х годов полностью, внутри и снаружи, был отремонтирован главный монастырский собор.

В 30-е годы монастырь стал интересовать финнов как объект паломничества и туризма. В основном в монастырь приезжали из Кякисалми (Кексгольм, ныне Приозерск), из Выборга и с Карельского перешейка. Посещали монастырь и группы школьников из ближайшей округи, члены различных культурных обществ, армейские офицеры. Бывали и почетные гости. Например, в монастыре побывал маршал Маннергейм, главнокомандующий вооруженными силами Финляндии, и беседовал с игуменом Маврикием, когда-то учившимся вместе с ним в Петербурге в Никольском Кавалерийском училище. До прихода в монастырь о. Маврикий был связным в штабе у Маннергейма, в то время генерала царской армии.

Прибывающих размещали в скромном, имевшем всего 14 комнат, кирпичном здании, находившемся около пристани, поскольку главную каменную гостиницу занимал армейский штаб. Добраться до острова можно было на небольшом моторном катере, имевшем на всякий случай и парус. На этом судне могли одновременно поместиться двадцать пассажиров. Роль экскурсоводов выполняли монахи и послушники, знавшие иностранные языки.

На Коневце не было таких условий для приема гостей, как на Валааме. Бухта, в которой находилась пристань, была неглубокой, помещений для приезжих оказалось слишком мало, да и те не имели необходимых удобств, кроме того, не хватало кораблей. Поэтому количество посетителей ограничивалось двумя-тремя тысячами человек в год. Много гостей собиралось в монастыре во время летних престольных праздников, когда совершались крестные ходы. Кроме самого монастыря приезжавшие могли осмотреть скиты, Казанский и Коневский, часовню на Конь-камне. В 1934 году в Никольском храме и соседнем с ним помещении устроили небольшой музей.

На лето приезжали семинаристы. В соответствии с уставом Сортавальской Духовной семинарии ученики старшего класса обязаны были проводить лето в монастыре. Большинство отправлялось на Валаам, но некоторые избирали Коневец. Здесь семинаристы исполняли всевозможные послушания, например, помогали в ремонте, работали в пекарне, пели в хоре. Осенью игумен выплачивал возвращающимся на учебу юношам небольшое вознаграждение.

Ежедневные службы совершались в нижнем, Сретенском, храме собора. В верхнем, Рождество-Богородичном храме, служили только летом. Богослужение совершалось на церковно-славянском языке. По-фински служили лишь в исключительных случаях, когда в монастырь приезжали архиепископ, почетные гости или группы из финских приходов.

Во всех других храмах богослужения совершались только по престольным праздникам. 12 июня служили в церкви преп. Арсения, 8 июля и 22 октября — в храме Казанского скита. В расположенной с южной стороны Казанского скита часовне, освященной в память явления Божией Матери старцу Иоакиму, служили 11 июня. В храме Коневского скита — 10 июля. В Никольском храме, а также в часовне около пристани служили 9 мая и 6 декабря. В деревянной часовне на Конь-камне, освященной в честь преподобного Арсения Kоневского , служба совершалась 11 июня. 12 июня, в день памяти преподобного Арсения, а также 10 июля, в день праздника чудотворной Коневской иконы Божией Матери, совершались крестные ходы.

Так как большая часть братии была уже в преклонных летах, а новые иноки почти перестали поступать в монастырь, приходилось нанимать работников, на оплату которых уходила большая часть монастырских доходов. Братия старилась и постепенно убывала, а наёмных рабочих требовалось всё больше и больше (в 1936 году монастырь нанимал 15 человек на целый год, а во время сбора урожая число наёмных рабочих возрастало ещё на 20-40 человек). Если голод и безработица, разразившиеся в Финляндии в начале 30-х годов, вынудил прийти в монастырь многих, не имеющих подлинного призвания к иноческой жизни (в те годы в монастыре жило более 60-ти послушников), то с наступлением лучших времен количество братии уменьшилось так же резко, как прежде возросло. Получив работу на материке, молодые люди оставляли строгую иноческую жизнь и покидали Коневец. Перед Зимней войной (1939—1940) в монастыре оставалось уже только 10 послушников.