Не духовное прежде, а душевное

Впервые я услышал о Коневском монастыре в 1993 году в городе Приозерске. О нём мне рассказала корреспондент местной газеты, которая только что вернулась с острова, где она принимала участие в праздновании 600-летия обители. Её слова вызвали у меня, валаамского иеродиакона, некоторую ревность. Потому что она всё время говорила о Коневце в превосходной степени: что там очень внимательны к людям, что прекрасная природа, что радушно встречают, что настоятель и братия очень открытые и добродушные… Я пытался её убедить, что для монастыря, мол, добродушие не самое главное, а необходимо строгое соблюдение монастырского устава, уклонение от стихий мира сего и тому подобное. Но, думаю, что та доза душевного тепла, которую она получила на Коневце, вряд ли позволила, ей серьёзно сосредоточиться на моих уставных (да ещё продиктованных ревностью) нравоучениях.

В августе 1998 года мне удалось воочию увидеть Коневский монастырь. По послушанию, мне пришлось заниматься программой посещения Валаамского монастыря Святейшим Патриархом Алексием, в которую входило паломничество в Коневский монастырь. Поскольку я занимался протоколом, то должен был сопровождать Патриарха и на Коневец. Множество полуразрушенных зданий, необустроеный алтарь, малочисленность братии производили, конечно, удручающее впечатление. Но всё же, опять выручало гостеприимство настоятеля и братское благорасположение к паломникам. Сравнивая количество коневской братии с другими современными монастырями-исполинами, видишь в её небольшом количестве (около 25-и насельников) первозданную христианскую простоту и реальную возможность уделить каждому брату должное внимание. Ведь все на виду. Да и вспомним обитель преподобного Сергия Радонежского, где за первые десять лет собралось чуть более 12-и насельников и сам преподобный, не имел ещё священного сана. И становится непонятным, как в наше постатеистическое время, вдруг за какие-то 7-12 лет появились монастыри, где братия исчисляется уже сотнями, когда во времена Святой Руси и всеобщей сугубой воцерковлённости речь шла лишь о единицах и десятках. Естественность, простота и скромность сопутствовали Коневскому монастырю в то время, когда нога Российского Патриарха, впервые, ступила на землю Коневца. Эти христианские качества сопутствуют монастырю и поныне. 

Патриарший рейс в день Преображения Господня и посещение Коневского монастыря (на обратном пути с Валаама) очень понравился православным паломникам. И Валаамская паломническая служба сделала этот рейс традиционным (он существует и поныне). 

Два года подряд, возглавляя паломнический рейс с Валаама на Коневец, я служил молебен у мощей прп. Арсения Коневского, осматривал остров и видел как шаг за шагом, хотя и скромными темпами, но всё же идёт реставрация собора, как воссоздаётся иконостас, алтарь, братские кельи, возрождается сельское хозяйство. Особую радость доставляла мне молитва у раки преподобного Арсения. Рака, в которой хранятся святые мощи основателя обители, очень искусно вырезана из дерева и установлена на том же месте, где находилась до разорения обители. В то время я даже и вообразить себе не мог, что пройдет чуть больше года и Церковь меня призовет к настоятельскому служению на этом дивном острове. 

Назначение, действительно, было внезапным. Решающую роль сыграло то, что я в течение десяти лет был насельником Валаамской обители, и проблемы островного монастыря были мне уже знакомы. 

Когда я приехал на остров, уже в качестве настоятеля монастыря, то мне запомнилось, то христианское тепло, о котором я слышал ранее и, которое, я почувствовал при моём первом посещении монастыря, летом 1998 года. Братия — совершенно простые люди, без всяких претензий на «высокую духовность»; незатейливый монастырский быт; в летнее время, много мирян, искренне любящих монастырь и помогающих возрождению обители; зимой, всего, 30—40 насельников и трудников, и больше никого. 

Вступая в должность настоятеля монастыря, я часто думал о том сакральном понимании безоговорочного послушания братии своему игумену. Читая древние монастырские Патерики, мы находим в них множество примеров безоговорочного послушания. Сегодняшний монастырский Устав мало чем отличается от Уставов древних обителей. Как правило, это, почти, точная копия с них, формально дожившая до нынешнего времени. Любому христианину понятно, что опровергать традицию безоговорочного послушания воле игумена, просто, неуместно, ибо п о с л у ш а н и е, само по себе, является евангельской добродетелью. Но давайте же будем отдавать себе отчёт в том, какова разница между теми святыми игуменами древних обителей, о которых мы читаем в Патериках, и современными наместниками и настоятелями, которые в большинстве своём сами только недавно пришли в лоно Церкви, по милости Божией, вырвавшись из пут атеистического прошлого. Где сейчас найти такого Авву, который бы, как преподобный Сергий Радонежский, вставал задолго до пробуждения братии и оставлял у кельи каждого брата (а их было более десяти) вязанку хвороста и ведро воды. Да, такому игумену братия просто не могла не оказывать безоговорочного послушания. В послании святого апостола Павла сказано: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчёт», (Евреям 13:17). Первую часть этой цитаты из Священного Писания очень любят повторять наставники разных рангов, но не любят концентрировать своё внимание на последних её словах, где говорится о неусыпном попечении о д у ш а х братии, а не о престиже и благосостоянии обители. 

Нынешние возрождающиеся монастыри и их руководство, без сомнения, можно считать новоначальными, ибо десять-двенадцать лет их существования ещё нельзя признать удовлетворительным сроком для духовного возрастания настоятеля, братии и всей обители в целом. 

Вести речь о том, что современный настоятель монастыря должен быть единовластным правителем обители не приходится. Скорее всего, надо ставить вопрос так, как он стоит на Святой горе Афон, когда игумен имеет только два голоса, входя в состав Духовного Собора обители, и кардинальные решения в монастыре принимают соборно, посредством голосования. 

Настоятель должен служить братии, а не требовать услуг с их стороны. Он более всего должен любить братию и отдавать предпочтение братии, а не благочестивым идеям возрождения монашества и христианства вообще. Живой человек, в любом случае, важнее самой высокой идеи, ибо Господь наш пришел на землю и принял крестную смерть не за идею спасения человечества, а за само человечество — за каждого из нас. 

Мне радостно сознавать, что, и поныне в Коневской обители жив тот доброжелательный дух первых христианских общин насаждённый, после разорения, первым настоятелем архимандритом Назарием (Лавриненко). Дух простоты, требовательности к себе и снисхождения к немощам ближнего. Когда ныне на пепелище мы пытаемся возродить духовность, нам следует помнить апостольские слова: «Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное», (1 Коринфянам 15:46). Не может быть второго этажа без первого. Пока ещё нам не ведомы высоты духовные; мы должны научиться простым человечным навыкам: вежливости, терпению, вниманию к ближним и заботе о них. И главные качества, которые, как мне кажется, должны сопутствовать любой христианской общине это — духовное трезвение, простота и скромность — я нашёл в Коневском монастыре. Не сомневаюсь, что в течение времени, всё остальное приложится. 

Настоятель Коневского монастыря Игумен ИСИДОР (Минаев)